Осенняя история (16+)

НЕ БРОСКОÉ внешностью – светленькая, в очках, не одеждой – клетчатая куртка и брюки, какой-то особой интеллигентностью, манерами поведения, жестами, взглядом... Может, от того, что состав пациентов санатория в эту позднюю осеннюю пору был в основном рабоче-крестьянским, оправданным тем, что прибраны огороды и сады, забиты банками подвалы и погреба и можно теперь спокойно отдохнуть от домашних дел и забот, да и приобрести путевку в эту пору не составляет особого труда.

В санаторном клубе, где каждый вечер проходили концерты силами местных артистов, а то и самих отдыхающих, что было особо забавным, мы оказались рядом. Со сцены о любви пел очередной заезжий артист, моя соседка внимала его голосу, покачиваясь в такт музыке, аплодируя и давая оценку тому или иному номеру.

Как-то сразу определила, что образование у нее музыкальное. Спросила об этом.

– Да, – ответила она, – музыкальное училище, когда-то преподавала музыку в школе, а сейчас так случилось, что являюсь социальным работником. Вера, – представилась она.

Мы подружились, подолгу гуляя по дорожкам осеннего парка и разговаривая «за жизнь», так поведала она мне свою историю. По возрасту Вера – пенсионерка.

– Мне уже 60, не скрыла она своих лет, – хотя знаю, что выгляжу моложе, может, из-за маленького роста, может, Бог прибавляет молодости, не знаю, – доверилась она и продолжила, – счастья женского видела не так и много. Муж мой был военным. Познакомились, когда он заканчивал училище, и я училась на последнем курсе. Видный, высокий, в военной форме с лейтенантскими погонами... Как не потерять от такого голову? Роман наш был стремительным и скоротечным. В конце августа ему необходимо было прибыть к месту службы в Архангельскую область, в ракетную часть. Мы поженились, так стала я офицерской женой, призванной этим статусом делить с мужем поровну все тяготы военной службы. Часть, куда мы прибыли, была небольшой. Но, как молодой семье, нам выделили комнату в офицерском общежитии, где душ и удобства в конце коридора и на весь этаж. Но молодость, любовь способны не реагировать на эти «мелкие неприятности». Приспособилась готовить на электрической плитке, стирать вручную и кипятить белье в баке на плите общей кухни, уже не думая о красоте и здоровье своих музыкальных рук. Посчастливилось, несмотря на маленький городок, устроиться в местную школу преподавателем. Все складывалось поначалу относительно удачно. Архангельск стал отправным пунктом нашей кочевой жизни.

Потом были Курск, Дальний Восток, Хабаровск... В Ташкент мы прибыли уже вчетвером. Одна за другой родились наши дочки, почти погодки. Работать я уже не могла. Растила детей, да и устроиться по специальности в небольших гарнизонах было просто невозможно, порою довольствовалась должностью писаря или кладовщика. Жили с мужем неплохо. Он дослужился до подполковника, закончил академию. В семейные дела, домашние заботы особо не вникал, это было на мне. Смирилась, обеспечивая ему надежный тыл. Но излишняя моя забота о нем, о доме сыграла против меня. Стала замечать, а жили мы в самом городе, что супруг стремительно отдаляется от семьи. Его вдруг стали раздражать девочки, без причины повышал на них голос, я и вовсе все делала не так – суп невкусный, пюре пересолено, блузка на мне мятая, рубашку ему погладила плохо... Ни доброго слова, ни ласки... Спать стали в разных комнатах. Думала, что устает на службе, что это временно, пройдет. Терпела, не перечила. Все раскрылось неожиданно.

Зазвонил телефон, сняла трубку, женский голос:

– Мы с Вадимом любим друг друга, будем жить вместе, отпустите его. Новость ошеломила. До вечера не поднялась с кресла, надеялась, что это ложь, обман, вот придет он и скажет, что просто розыгрыш. Пришел, спросила:

– Правда, что у тебя другая женщина?

– Да, – отвечает, – правда, скрывать больше не могу, ухожу, девочкам буду помогать.

Собрала ему вещи: решил, иди! Как насильно удержишь? Сама без работы. А тут перестройка, русских в Ташкенте стали унижать, отодвигать в сторону. Соседи смотрят искоса, хотя еще вчера жили одной семьей, дочек в школе дразнят, они приходят со слезами, учиться не хотят, а им одной – 10, другой – 8 лет.

Мужа наши проблемы особо не волновали, его новая любовь отодвинула нас на самый дальний план, будто и не было вовсе. Я не знала, как дальше жить? Доходило до того, что не на что было хлеба купить. Мужнина помощь была копеечной. Поддерживали и выручали его сослуживцы, они не одобряли его выбор. Решила уехать, и как можно скорее, к сестре в Нижегородскую область, в Дзержинск. Собрались в один вечер, взяв с собой только самое необходимое. Тогда многие русские бежали из Узбекистана, оставляя квартиры и все, что нажито годами. Приютили нас родные, хотя у сестры была своя семья. Первое время жили у нее, потом снимали квартиру. По специальности мне было уже не устроиться, да и квалификацию потеряла. Так и стала социальным работником.

Ухаживаю за бабушками и дедушками. Дочки замужем. Со временем купили однокомнатную квартиру, муж все-таки помог. Он давно отслужил, на пенсии. Просился назад. Не простила, за все в жизни надо платить, и за мои страдания – тоже. Но и мне Бог послал кусочек счастья. Есть у меня мужчина, сын одного из моих подопечных, вдовец, очень хорошо ко мне относится. Он моложе меня на 10 лет, зовет замуж, но вот эта разница в возрасте меня удерживает. Не знаю, может, решусь, очень нравится мне он. А вот он и подъехал, должно быть, заскучал, – кивнула она в сторону корпуса санатория, от которого навстречу нам стремительной походкой спешил седовласый, высокий мужчина.

Анна СНЕГИНА